Тауантинсуйю было самым неграмотным из всех государств древнего мира, аналогичных по уровню социально-экономического развития. Все население страны было неграмотным в буквальном понимании этого слова, а последнего грамотного тауантинсуанца просто сожгли на костре. И сожгли именно за то, что он был грамотным. Да и как можно быть грамотным, если нет письма?

Даже страшно себе представить всю чудовищную нелепость ситуации, когда все, буквально все нужно говорить вслух, чтобы это «все> стало достоянием хотя бы еще одного человека. Написать нельзя. Прочесть нельзя. Тайно оповестить нельзя. Подробно изложить нельзя. Составить тезисы для выступления нельзя. Заготовить речь нельзя. Даже списать нельзя. А как быть в случаях с плагиатом? Как доказать, кто у кого и что именно подслушал, чтобы выдать за свое?

Говорят: «Слово не воробей, вылетит — не поймаешь». В Тауантинсуйю все слова порхали, как воробьи. Казалось бы, отсутствие письма гарантировало их неуло-нимость, однако в умелых руках сынов Солнца такая неуловимость слова легко могла стать своей противоположностью. Вот почему в империи инков слов на ветер не бросали. Сыны Солнца не любили этого.

Но письмо — явление стадиальное, и если с этих позиций рассматривать случай с Тауантинсуйю, то отсутствие письма у инков требует... доказательств.

Прежде всего государственное устройство, подобное царству инков, не могло существовать без фиксации устной речи. Не нужно обладать специальными знаниями, чтобы убедиться в этом. Задайте себе вопрос: как уберечь от искажения некое распоряжение, которое следует передать в возможно короткий срок из Куско, например, в Кито, если нет письма?

Конечно, человеческая память достаточно надежный хранитель информации и можно поручить специально потренированному запоминалыцику дословно воспроизиссти любой по величине и содержанию текст. Правда, nu'Cb не обойдешься без потери времени, да и сам сочинитель текста должен знать его наизусть, чтобы обучить ему запоминалыцика. Это непростая проблема, особенно для Тауантинсуйю, где единственным средством переноса информации был человек. И вот почему.

Представим себе, что интересы государственной важности'требовали срочно передать из Куско в Кито сообщение, по которому мог принять решение только правитель. Эти города разделяло расстояние примерно в две тысячи километров. Курьеры-часки преодолевали его за пять суток. Они бежали день и ночь, передавая друг другу эстафету, пробегая в среднем участок дороги длиною в пять километров. Следовательно, каждый из них преодолевал свой участок за 18 минут. Это медленнее, нежели нынешний рекорд мира на ту же дистанцию — 13 минут 12,9 секунды. Но рекорд был установлен на стадионе со специальным покрытием, а часки бежали по горным дорогам, изобиловавшим крутыми спусками и долгими подъемами, и бежали в любую погоду.

Можно предположить, что часки обучались не только бегу, но и заучиванию наизусть текстов. Если на это уходило только две минуты, то тогда все четыреста курьеров должны были бежать со скоростью нынешнего чемпиона. Четыреста рекордсменов — не многовато ли для одного царства?

Сокращение наполовину длины этапа увеличило бы: скорость бега, но не вдвое, а гораздо меньше, зато вдвоеj возросло бы число потерянных на заучивание минут.] При этом возможность искажения текста возросла бьц до 1600 случаев, поскольку каждый из 800 часки имел] бы дело с текстом дважды: запоминал его сам и помо« I гал запоминать другому курьеру. В жизненно важ-; ных делах — война, мятеж вассалов — такое недопустимо.

Мы взяли только один возможный случай. Он со всей; очевидностью показал, что в конкретных условиях Та-| уантинсуйю одна лишь речь не могла удовлетворить гоЧ сударственные нужды, связанные с доставкой информа*. ции. Отсюда следует вывод: коль скоро царство HHKOEJ просуществовало не один десяток лет и погибло не 01 всеобщего хаоса, в Тауантинсуйю действовала какая-т< система фиксации речи либо содержавшейся в ней и№ формации.

Так оно и было. В Тауантинсуйю существовало та) называемое «узелковое письмо», или кипу (на кечуа) Но прежде чем перейти к рассказу о том, как им польпопались, мы хотим высказать свои соображения, почему у инков не было письма.

Начнем с того, что и сегодня в строго научном плане нельзя говорить, что у инков не было письма. Корректнее сказать: письмо или иная возможная разновидность фиксации устной речи не обнаружены, а это заставляет предполагать, что у инков не было письма. Однако есть прямое указание хрониста Монтесиноса, что у инков был период, когда они имели свою письменность. Монтесинос дает ее название на кечуа — «кель-ка» и сообщает, что инки запретили пользоваться письмом. Хронист сообщает подробности появления запрета: в царствование Инки Тупака Каури Пачакути (напомним, что в капаккуне Монтесиноса 104 имени инков-правителей) несколько провинций не поддались на уго-норы инков и не присоединились добровольно к их царству. Тогда были совершены великие жертвоприношения, чтобы посоветоваться с Илья Тиси Виракочей. Ответ был один: причиной «заразы» были письмена, которыми не следует больше пользоваться.

Тупак Каури Пачакути тут же издал закон, запрещавший под страхом лишения жизни «пользоваться кельками, которые являлись пергаментами и определенными листьями деревьев, на которых писали». Постановление правителя исполнялось с такой точностью, что после того случая «перуанцы никогда больше не пользовались письмом.

Напрашивается только один ответ: инки нашли, изобрели или заимствовали некий заменитель письма, который их полностью удовлетворил. Таким заменителем оказалось кипу.

С большой долей уверенности можно сказать, у кого именно могли заимствовать кипу сыны Солнца: на рисунках, оставленных мочиками, мы видим фигурки стремительно бегущих людей, сжимающих в руке предметы, весьма похожие на кипу.

Теперь остается выяснить, могло ли кипу заменить письмо и имело ли оно какие-то преимущества, которые сыны Солнца не просто заметили, но и использовали в своей государственной деятельности.

Начнем с преимуществ кипу, ибо они лежат прямо на поверхности. В царстве сынов Солнца любое послание передавалось только с помощью часки. Если к этому добавить, что послания-эстафеты иногда доставлялись сотнями людей, преодолевая при этом сотни и тысячи километров пути, станет очевидным, что пергамент или листья деревьев, служившие для инков бумагой, превращались в весьма неудобный багаж, ибо правителям не подобает вручать помятые или скомканные послания.

Между тем кипу — только моток нитей из шерсти или хлопка. Он легко размещается в любой сумочке (у инков не было карманов на одежде). Кипу можно складывать, мять и даже комкать, правда не слишком усердно, чтобы не развязались узлы. Но потрясите немного этот пучок нитей, и ни один даже самый прозорливый правитель не догадается, что творилось с кипу »о время его доставки. Укладывая в сумочку кипу, важно было помнить одно: нити не должны спутаться, а шерсть — сваляться, если путешествие оказывалось долгим. Все было предельно просто, если проявить элементарное внимание, а подданных сынов Солнца не нужно было даже предупреждать об этом. Напомним, что наиболее популярным наказанием была казнь.

Таким образом, кипу обладало решающим преимуществом в деле доставки срочных сообщений в условиях Тауантинсуйю.

Теперь обратимся к более важному вопросу: могло ли кипу заменить письмо если не как эквивалент речи, то для передачи содержащейся в ней конкретной информации?

Здесь не может быть двух мнений: бесспорно, могло. Мы составили условное кипу из элементов, которые описаны теми, кто пользовался кипу в жизни. К числу таких элементов относятся: 1. Шнур — основа кипу. 2. Нить-подвеска 1-го порядка (крепится на шнуре). М. Нить-подвеска 2-го порядка (крепится на предыдущей). 4. Нить-подвеска 3-го порядка (крепится на предыдущей). 5. Вспомогательная нить-подвеска (крепится на других нитях). 6. Знак—определитель содержания кипу. 7. Узел простой — бывает до девяти штук на ни-III. 8. Узел «фламандский» — до девяти штук на нити. Я. Узел сложный — до девяти витков каждый. Цвет нити также передавал содержание кипу. Мы обнаружили 13 разных цветов, включая оттенки. Встречаются одно-, двух- и трехцветные нити. Других сочетаний цветов не бывает.

Подсчет на ЭВМ показал, что только одно кипу, со-пн пленное из перечисленных элементов (включая цве-isi нитей) с тремя нитями— подвесками первого порядим, дает 365 535 720 353 комбинации! С введением чет-иертой и последующих нитей число комбинаций стремительно возрастает. Между тем в храме Пачакамака было найдено кипу, которое весило шесть килограммов. Подобный моток шерсти соединит Москву с Ленинградом. Такое кипу вполне могло содержать информацию, сопоставимую лишь с многотомным статистическим справочником.

Однако какую информацию содержали инкские кипу? Или, быть может, кипу передавали звуковую речь и в этом случае мы имеем лишь своеобразную форму ее фиксации? Ведь число полученных нами комбинации подтверждает такую возможность.

Практически все хронисты и современные исследователи считают, что кипу содержали и фиксировали только цифровые данные. Правда, в кипу записывалось буквально все, что поддается подсчету, начиная от населения царства, как об этом уже говорилось, кончая его природными богатствами, с указанием количества плодоносящих деревьев и даже крупных диких животных, которых отлавливали во время знаменитых «царских охот».

К сожалению, о технике и методах конкретных записей в кипу мало что известно. Мы знаем, например, что узлы были единицами счета, который велся десятками, — отсюда не более девяти одинаковых узлов на одной нити. Десятый узел означал бы появление десятки, которая была начальной единицей следующего порядка и располагалась на нити выше. Над десятками стояли сотни, затем тысячи и так далее. Иными словами, в кипу цифровые знаки-узлы располагались вертикально и снизу вверх от единиц к десяткам и сотням. Видимо, такую же роль играли и сложные узлы.

В кипу должны были фиксироваться однородные предметы. Мы имеем тому прямое доказательство в перечне оружия. Известен и принцип их фиксации: на первом месте всегда ставился самый главный или важный из перечислявшихся предметов. В случае с оружием, как мы помним, инки начинали счет с длинных пик. Следует предположить, что при подсчете запасов продовольствия первой всегда указывалась кукуруза, за которой наверняка шел картофель.

По этому принципу можно выявить и многие другий предметы, которые возглавляли списки-перечни в кипу, но сегодня это мало что даст, поскольку сохранилось слишком незначительное число самих кипу — исходного материала для дешифровки и «прочтения» этой формы фиксации информации. К тому же нет данных, которые раскрыли бы принцип составления (и составления из никого материала?) знаков — определителей содержания конкретно взятого кипу. Можно достаточно точно подсчитать, сколько единиц зафиксировано в данном кипу, но что это за единицы или единицы чего, отвечал только чиак-определитель: «кусочки материи», «палочки» и тому подобное. Что конкретно чему соответствовало, остается тайной.

Оно выведено почти исключительно из умозрительных! построений автора, однако наша гипотеза получила^ поддержку двух авторитетных перуанских исследовате-1 лей — Виктории де ла Хара и Карлоса Радикати (последний исследовал и детально описал практически все' дошедшие до наших дней кипу).

Итак, что мы знаем сегодня о кипу? Во-первых, с их помощью фиксировалась, хранилась и передавалась ин-1 формация, отражавшая практически все стороны жизни Тауантинсуйю. В кипу была заключена вся статистика' царства; она охватывала все, что поддавалось обсчету. Инки пользовались системой фиксации данных, различая свои записи в кипу по какому-то заранее разработанному и единому для всей империи коду. Это приводило к значительно большей емкости самих кипу. Мож* но предположить, что вся информация сводилась вместе в «общегосударственном кипу», в пользу чего говорит находка в Пачакамаке.

Как показали подсчеты, емкость .кипу была практик чески неограниченной. Инки могли фиксировать в них любые цифровые данные на малом по объему (по дли-* не) материале. Это была вторая особенность кипу.

Утверждения хронистов, что кипу было способно пе| редавать сложные понятийные построения, а также оМ дельные элементы звуковой речи (имена собственш названия), ясно указывают на то, что инки как-то пр« способили кипу для хранения такой информации: текст| законов, описания обычаев, исторические и героически поэмы и легенды.

Но главной особенностью была абсолютная привяза! ность кипу к человеку, специально обученному работ с ним. Без кипукамайока кипу превращалось в клубо простых нитей.

Испанцы, столкнувшиеся в реальной жизни с кип) были буквально потрясены той быстротой и точностьк с которой им выдавалась информация. Взяв кипу в pj ки, кипукамайок сразу же начинал читать содержат-} юся в нитях и узлах информацию. Голос едва успевал as взглядом и движением рук. Это звучит несколько гр бо, но кшгу и кипукамайок были единым устройства двумя деталями «машины памяти», которая превраь лась в ничто, если одна из них отсутствовала.

Все это наталкивает на мысль, что в случае с речь шла о живом «счетно-вычислительном устройстн в которое была заложена предварительно зашифрован математическими знаками информация. Естественно, что математическую обработку материала вел сам кипука-млмок, и делал это устно и вручную. Точно так же устно II иручную информация извлекалась из кипу. Не вызы-и.к г сомнений, что запустить «машину памяти» могли щлько инки, ибо она была создана исключительно для обслуживания их государственного аппарата.

Кипу оказалось настолько удобным и в этом смысле полезным для управления таким гигантским государ-i i ном, как Тауантинсуйю, что сыны Солнца пошли на запрещение громоздкого письма, дабы полностью расчи-i i ить дорогу кипу. С позиций сиюминутных требований начального периода создания царства всех кечуа подобный запрет представляется не только допустимым, ми даже полезным делом, поскольку он давал значи-1сльные преимущества в ведении государственных дел. 11с будем забывать: в течение целого столетия инки вели захватнические войны, требовавшие высокой дисциплины и максимального учета ресурсов. В этой важнейшей сфере кипу, бесспорно, выиграло соревнование у письма.

Только убежденность в серьезных преимуществах шшу могла привести к запрещению письма. Найти же подходящий повод для запрета для сынея Солнца не со-i ишляло труда. Достаточно было, например, обратить-1 ч к главной уаке, а получив желанный ответ — все и /ил и все зло от письма, — утвердить божественную • i птенцию!

Но, обретя благодаря кипу очевидные преимущества и решении государственных дел, сыны Солнца нанесли п. поправимый урон своей духовной культуре. Правда, MI стал ощущаться не сразу, ибо культурная жизнь пропил жала интенсивно развиваться, а изобретательные \ 'iciiue-амауты искали и находили способы закрепления im времени результатов духовного производства своего народа, в том числе в области литературы, философии, пцана и иных его проявлениях.

Гюлее того, нам представляется, что запрещение 111и i.м а могло сыграть в известном смысле даже поло-i тельную роль в плане некоторой демократизации от-'м п.пых направлений творческой культуры. Поясним i in но мысль: в антагонистическом классовом обществе и иг I.мо, как и образование в целом, являлось привиле-'| in й правящих классов. Они не просто охраняли эту привилегию, но и сознательно сужали круг тех, кто мог пользоваться письмом. То была искусственная, но абсолютно реальная преграда в таком виде творчества, как, '■ например, литература. Запрет письма как бы снял ее, ;; поставив в равные условия все слои общества. Он за- j ставлял власти искать пути расширения круга лиц, ко- j торые приняли бы на себя функции хранителей устных | традиций, тех, кто в угоду интересам правящего клана \ распространял эти традиции среди широких масс насе- * ления, например, исполняя на ритуальных праздниках простых общинников инкские таки. И число таких певцов, взятых из простого народа, росло.

Сельские кипукамайоки также не были инками, но по роду своих основных занятий они уже стали отходить от своей естественной среды. Так же обстояло дело и с другими видами творчества, включая гуманитарные науки, если пользоваться современной терминологией. Ибо при всей своей высокой надежности человеческая память способна преподнести малоприятные сюрпризы. 1 От них нужно было застраховаться. К тому же человек ' смертен, и смерть часто приходит неожиданно.

Все это понимали сыны Солнца. Чтобы не утратить накопленные знания, инкам пришлось создать целый институт «живых копий» под строгим контролем официальных властей. Был ли он создан отдельно от института кипукамайоков, или они составляли единое целое, мы 1 не' беремся сказать, но профессиональные запоминаль- ,# щики, как и кипукамайоки, жили в каждом селении. Их * работа высоко ценилась в Куско.

Важнейшей заботой клана правителей являлось также культурное воспитание самих инков. Чтобы выяснить, 1 правильно ли усвоил общинный запоминалыцик подви- I ги и геройские поступки сынов Солнца, сами сыны * Солнца должны были знать их назубок. Это только один пример. Он достаточно убедительно показывает, что заниматься государственной деятельностью даже в «районном масштабе» могли только те инки, которые сами обладали соответствующими знаниями. Вот почему инки придавали большое значение не только военному,! но и гражданскому образованию своего подрастающего* поколения. Еще при Инке Рока в Куско была создана; специальная школа, в которой обучались юные сыны-Солнца.

Очевидно, что людей, талантливых в гуманитарных! науках, в Тауантинсуйю искали точно так же, как ищут! талантливых зодчих, художников, мастеров-ремесленинков. Но талант не подчиняется законам социального рлсслоения общества. Он не желает учитывать происхождение того, кто ему приглянулся. Инки-прагматики не могли не заметить, что здесь их Отец-Солнце допу-«пил упущения. И ради своих клановых интересов, хотя и попреки своим же законам и обычаям, правители Та-улнтинсуйю сквозь пальцы смотрели на то, как размы-илется имперская интеллектуальная элита царства за (чет выходцев из неинкского населения страны. Письмо, будучи привилегией знати, наверняка затормозило fn.i этот процесс.

Известно, что в Куско при дворе сапа инки постоянно находились ближайшие родичи, главным образом сыновья правителей присоединенных к Тауантинсуйю ц.-фств и земель. Они обучались в Куско языку, законам и обычаям сынов Солнца, но одновременно и непро-н шольно им принадлежала выдающаяся роль именно и культурной жизни страны. Все подданные инков были обязаны носить свои «национальные» одеяния, поддерживать свои традиции, как бы воспроизводя в миниа-поре то царство и те земли, выходцами из которых они оыли. Конечно, все это в какой-то своей части носило 1гатрализованный характер. Но не менее бесспорно и к», что организованный сынами Солнца «спектакль» являлся эффективным средством культурного обмена еди этнически разнородных групп населения Тауантинсуйю. Он создавал хорошие возможности для взаимного и шакомления с проявлениями духовных и общекультур-иих достижений всех этнических групп.

Инки, как мы знаем, отличались веротерпимостью и посприимчивостью к чужим достижениям, если обнаруживали в них полезные для себя элементы. Мы также шлем, что в Куско доставлялись все главные идолы покоренных инками народов. Эти идолы не бездельничали, ибо после признания за Солнцем верховной власти пики не препятствовали поклонению этим божествам. И таких условиях возможность активного культурного "fiMoiia в самом Куско не кажется чем-то нереальным.

Естественно, что этот сложный процесс не следует поспринимать упрощенно. Никто не бегал друг за дру-|ом по Куско в надежде подглядеть некое выдающееся мнчижение соседа, чтобы тут же перенять его. Никто ■ц- рекламировал и свои удачи в надежде, что другие миснят их. Все было гораздо проще и в тысячу раз • ложнее, но сам факт проживания бок о бок стольких разноликих народов, постоянный, практически ежедневный контакт между ними не могли не сказаться на образе жизни каждого из них, на их духовной культуре, на строе мыслей и психологии.

«Сто тысяч домов» и огромное количество дворцов Куско заполняла не одна только знать. Желание показать инкам свою преданность и любовь, богатства своего, царства, в том числе талантливыми людьми, заставляло неинкскую знать приводить с собой действительно выдающихся мастеров своего дела в самых различных сферах культуры, искусства, ремесел. Это был неисчерпаемый источник обогащения культурной жизни страны, ибо то, что признавал Куско, распространялось^ по всему царству.

Нет, мы не знаем имен этих выдающихся мастеров, но они были, не могли не быть, ибо культуру целого: народа не в состоянии создать даже самый всесильный клан правителей.

Если судить по дошедшим до нас остаткам матери-» альной культуры инков, можно прийти к выводу, что отсутствие письма почти не сказалось на развитии научной,: и технической мысли. Конечно, в этой сфере .человеческой деятельности у инков были гигантские бреши, но они больше связаны с природными условиями региона. Но нас интересуют не столько пробелы в знаниях индейцев кечуа, сколько их достижения. Они куда: более ярко и убедительно говорят об уровне их развития.

Можно продолжить перечень достижений гения кечу-пнекого и других народов, нашедших воплощение в по-ьседневной жизни Тауантинсуйю. Зачастую эти достижения обгоняли уровень социально-экономического развития породившего их народа.